Пригоршня прахов «Кремулятор» Максима Диденко: берлинский спектакль о директоре советского крематория
Открылись продажи на вторую серию показов спектакля «Кремулятор» — редкого примера нового независимого русскоязычного театра, сделанного в Берлине мощной командой безо всякой поддержки местных институций. История начальника первого московского крематория в исполнении Максима Суханова производит совершенно сокрушительное впечатление, вполне соответствующее названию спектакля: кремулятор — это специальная мельница, дотирающая до абсолютной пыли то, что остается от человека после кремации. Ольга Федянина рассматривает спектакль в ряду других важных премьер, близко касающихся темы смерти.
Если в последнее время что-то стало ощутимо ближе, то это смерть. Для огромного числа людей она либо прямая угроза с бритвой в руке, либо неотступная тень в каждом углу. Смерть — новое место встречи и общее переживание. С этой тенью вольно или невольно соотносится любое художественное событие. Даже беззаботность, собственная и чужая, становится ответом чему-то, что не задает вам никаких вопросов, просто стоит рядом и не уходит. Зал и сцена, зал и экран в этом диалоге находятся по одну сторону: о чем бы они ни говорили, их разговор происходит в мире живых. По другую — тень.
В нынешнюю берлинскую зиму случились несколько совсем разных диалогов со смертью, разных и по жанру, и по составу участников, и по размаху, и по характеру.
Художница и важный человек в мире квир-культуры Наташа Боренко показала перформанс «Мои русские похороны» — камерный и чрезвычайно удачный. Самую масштабную — и самую массовую по охвату — вариацию на тему предложило кино: прошлогодняя картина «Зона интересов» британского режиссера Джонатана Глейзера с немкой Сандрой Хюллер в главной роли вышла в массовый прокат, произвела фурор, вызвала некоторый раскол в кинокритическом сообществе, собрала пять номинаций на «Оскар» и два из них получила (а оскаровская речь режиссера раскола сильно добавила).
Третьим событием стал «Кремулятор», инсценировка романа Саши Филипенко в постановке Максима Диденко, спродюсированной Светланой Долей, которая собрала для этого проекта очень сильную команду. Кроме режиссера, в постановке «Кремулятора» участвуют драматург берлинского театра имени Максима Горького Йоханнес Кирстен, композитор Сергей Невский (автор нескольких опер и музыки к целому ряду успешных драматических спектаклей), за видео отвечает видеохудожник Олег Михайлов, за сценографию и костюмы — выпускник мастерской Дмитрия Крымова (и режиссер спектакля «Человек без имени» в «Гоголь-центре») Александр Барменков, оператор live-видео (и прекрасный театральный фотограф) Фрол Подлесный, художник по свету — опытнейший Александр Курочкин. В ролях: Максим Суханов (как говорится, в представлениях не нуждается), выпускник мастерской Брусникина, актер, музыкант и режиссер Игорь Титов (прошлогодняя его берлинская премьера «Уезжаете? Уезжайте!» посвящена Александру Галичу), актрисы Светлана Мамрешева и Ян Гэ, которых и Берлин, и Москва видели и знают по постановкам Кирилла Серебренникова.
Что объединяет постановку Диденко с обеими вышеупомянутыми? В них происходит очевидный поиск новых возможностей, нового ракурса, новой интонации — которая позволит говорить о смерти, не выбирая между страхом и безразличием, между отторжением и апатией.
Главный общий знаменатель — предельная конкретность взгляда на запредельно глобальную тему. Конкретность создает и это, очень сегодняшнее, ощущение близкого присутствия. Интерес становится детальным, когда расстояние сокращается.
Боренко пошагово исследует ритуал похорон, предлагая зрителям принять в нем участие — очень тактично и, при всей кажущейся неуместности такого определения, весело. Глейзер экспериментирует с эффектом отсутствия: его фильм разыгрывается прямо у ворот Освенцима и построен на подробнейшем вглядывании во все что угодно, кроме того, что происходит за этими воротами. Ожидаемым образом эта «деликатность» создает атмосферу вездесущего кошмара.
В «Кремуляторе» за сокращение дистанции отвечает в первую очередь исполнитель главной роли Максим Суханов. И это не преуменьшает заслуги всех остальных. Просто так устроена драматургия этого вечера — и, в сущности, драматургия романа, на основе которого сделана постановка. Это роман-монолог, в котором документальная история все время выходит за границы своей документальности и частной биографии. Главный (и, по сути, единственный) герой — первый директор первого московского крематория, построенного в 1927 году на территории Донского некрополя. У него есть настоящее имя, Петр Нестеренко, и настоящая биография, и за время спектакля мы увидим, как эта биография шаг за шагом движется по какому-то странному, авантюрному и фатальному маршруту. Нестеренко, белый офицер, бежавший от советской власти, будет сначала завербован в Париже, потом вернется в Москву, получит эту самую должность начальника крематория, будет по ночам, после «основной работы», еще сжигать трупы расстрелянных репрессированных, которые ему будут подвозить, пока печи буквально не начнут лопаться от перегрева, а потом станет жертвой той же госмашины, которая ему эти «неучтенные» трупы поставляла. Расстреляют его в 1942 году.
Это все в пересказе очень похоже на публицистическую историю — и написавший «Кремулятор» Саша Филипенко действительно как автор родом из публицистики. Но сила того спектакля, который поставил Диденко, совершенно не публицистического свойства.
Суханов играет человека, который живет от смерти даже не на расстоянии вытянутой руки, а буквально у ее двери — как и комендант Освенцима в «Зоне интересов». Но отличие от героя фильма Глейзера в том, как Петр Нестеренко у Суханова и Диденко с этим соседством обходится. Он смотрит на смерть, последним агентом которой сам же и является, с самого близкого расстояния и, кажется, вообще не отводя взгляда. Он знает все ее детали и подробности, от перепадов температур до времени горения и финального веса праха. И он этими деталями отчасти наслаждается — не по-гурмански, не по-декадентски, а как специалист. Несравненный эксперт.
Все это Суханов играет фантастически подробно: переходы и скачки душевного состояния человека, которому экстремальная близость к смерти с самого начала дает какое-то тихое и по-своему оптимистичное ощущение превосходства над окружающими и, в конце концов, бесстрашие перед самой этой смертью. Нестеренко у Суханова живет в каком-то завороженном ощущении собственной неуязвимости — и чем дальше, тем больше его бесстрашие превращается в безумие. Смерть-то все время ходит рядом с ним — и в облике допрашивающего его офицера НКВД (Игорь Титов), и в облике «фатальной женщины», от любви к которой он не в силах отказаться (Светлана Мамрешева, в другом составе — Ян Гэ).
Этот крупно нарисованный и детально сыгранный портрет живет в конкретных исторических обстоятельствах, но выглядит он, если можно так выразиться, очень лично. По сути дела, ни в каких исторических обстоятельствах персонаж Суханова особенно не нуждается: ни в обстоятельствах 1942 года, ни в обстоятельствах дня сегодняшнего, — и самые проблематичные моменты спектакля — это как раз те, когда режиссер выводит героя в своего рода публицистическую позицию, в зал, во фронтальный разговор лицом к лицу. Потому что ощущение дня сегодняшнего безошибочно возникает как раз из полной выключенности фигуры из какой бы то ни было реальности, кроме реальности смерти и всех обстоятельств, которые ее окружают. Только это современность не историческая, а психологическая — или, если угодно, антропологическая. Нестеренко Суханова вынужден жить, фигурально выражаясь, не отводя взгляда от пламени адской печи — и он готов так жить, хотя смерть все же его в конце концов обманет. Смотреть на то, как он в это пламя смотрит, не менее завораживающее зрелище.
Премьерный блок показов «Кремулятора» играли на берлинской независимой площадке с милым названием Das Säälchen, то есть «Зальчик». В этом полудомашнем богемном пространстве, собравшем в премьерные дни «весь русский Берлин» и некоторое количество немецкой публики, и актерскому размаху Суханова, и пластичным, подвижным мизансценам Диденко было уютно, но не просторно. Вторую серию сыграют 5 и 6 июня в гораздо менее уютном, зато гораздо более импозантном ATZE Musiktheater — а пространство для этой истории значит довольно много, и будет чрезвычайно интересно посмотреть, как она изменится, оказавшись в совсем другом объеме и воздухе. Заодно и немецкой публики станет побольше (и хорошо бы для нее титры сделать покрупнее, чем они были на премьере, поворчу я напоследок). Билеты уже продаются и еще в наличии.
Кремулятор. 5 и 6 июня 2024, 20:00. ATZE Musiktheater (Luxemburger Str. 20, 13353 Berlin)
Если вам нравится Schön, оставьте свой e-mail. Мы не обещаем писать часто, но точно будет интересно!