Луммерланд Трупы, лебеди, романтика: как недалеко от центра Берлина живет пиратская бухта
Жизнь на воде многим кажется романтичной, но в Берлине любая романтика приобретает свои, очень специфические очертания. Дарья Антюхова описала жизнь настоящей пиратской бухты неподалеку от центра города, где на странных посудинах, лодках и в плавучих домах полулегально живет пара сотен берлинцев.
Луммерланд — так называется сказочный остров размером с квартиру из очень популярной в Германии сказки «Джим Пуговка и машинист Лукас», написанной в 1960-е годы. На острове живут всего четыре человека, но там есть железная дорога, две горы и много приключений.
Луммерландом называли и рукодельный берлинский остров из шести соединенных друг с другом кораблей. Некоторые из них с трудом держались на воде и уж точно не могли плыть, зато служили домом для компании из десятка берлинцев — в окружении других таких же «островов» и отдельных лодок и лодочек.
Луммерланд стоял на якоре в Руммельсбургской бухте недалеко от центра Берлина (до знаменитого моста Обербаумбрюке отсюда километра два), буквально под окнами новых домов на набережной, где находятся одни из самых дорогих квартир немецкой столицы. В марте 2017 года владельцы элитной недвижимости, столпившись у окон, рассматривали зарево в середине бухты. Это пылал Луммерланд. Прокуратура провела расследование, но не нашла следов поджога: пожар якобы случился из-за технического дефекта или в результате вечеринки. Больше узнать ничего не удалось. Не получилось найти даже владельцев кораблей, чтобы те утилизировали обгоревшие остатки. Жители бухты — обитатели соседних лодок — скрыли от полиции их имена, чтобы хозяева Луммерланда избежали штрафов, на которые у них попросту не было денег.
Я узнала про мир бухты после того, как мои друзья приобрели тут небольшую лодку, чтобы влиться в мир беззаботных романтиков, предпочитающих жить не в тесных квартирах, а под звездным небом и среди плеска волн (и ничего не платить за аренду). Познакомившись с обитателями бухты чуть ближе, мне стало казаться, что передо мной не Луммерланд, а скорее Water World — жесткий мир постапокалипсиса, где есть своя строгая система ценностей, норм и правил. Если их не придерживаться, то легко не только лишиться дома, но и погибнуть самому. За последние десять лет здесь, на воде, сложился уникальный мир, объединяющий как нищих, так и миллионеров, которые вынуждены уживаться вместе — потому что как только лодка отходит от берега, правила, которые действуют на суше, перестают работать.
Бургомистр
Руммельсбургская бухта — пять минут пешком от вокзала Ostkreuz — вплоть до недавнего времени оставалась, наверное, последним незастроенным участком Берлина с таким сногсшибательным видом на воду. В начале XX века на берегах бухты работали заводы, сливавшие сюда отходы (дно считается до сих пор зараженным, и купание тут официально запрещено, хотя выловленную тут рыбу, как ни странно, есть можно). После войны район отошел ГДР. Заводы соседствовали с демократичными — по сравнению с груневальдскими — яхт-клубами и закрытой только в 1990-м году политической тюрьмой; перед самым закрытием в ней одну ночь провел Эрих Хонеккер.
В конце нулевых тюрьму переделали в лофты и успешно их распродали. Район прекрасной малоэтажной застройки тянется вдоль набережной вплоть до популярного ночного клуба Sisyphos — он тоже тут в пешей доступности. Возле «Осткройца» спешно достраиваются многоэтажные дома, тут же должен возникнуть аквапарк Coral World — самое неберлинское учреждение, какое только можно себе представить. Когда дома и аквапарк будут достроены, свободного места на берегах больше не останется.
Другое дело — на воде. Тут постоянно живет несколько десятков (нередко до двух сотен) человек, число которых постоянно меняется. Большинство прописано где-то еще, многие не прописаны вообще. Первое знакомство с этим местом мне устраивает Ян. Он забирает меня с берега и везет на небольшой моторной лодке с мокрыми сиденьями к себе домой. Уже стемнело, все вокруг выглядит довольно пугающе: темная гладь воды, рев мотора и непонятные плавающие конструкции по сторонам. Плавающий дом, куда меня проводит Ян, похож на обычную уютную квартиру, только ее все время покачивает, как будто в фоновом режиме происходит мини-землетрясение. Рядом с нами сидит сын Яна и играет в лего. Укачивание его нисколько не беспокоит.
Дружелюбный бородач Ян Rockfisch Эбель — приветливое лицо бухты. Именно он дает большинство интервью о жизни на воде и пытается следить тут за порядком. В его рассказе о себе нет ничего сенсационного: он с раннего детства обожал воду, сначала построил небольшую лодку, в которой дрейфовал под Берлином, а потом переместился сюда. Ян считается одним из первых обитателей бухты, оценившим все ее преимущества, главное из которых очевидно: жить здесь недорого, можно даже вообще бесплатно. Бухта была заселена в начале 2010-х, что совпало с повышением арендной платы в Берлине, и это неслучайно.
Ян живет здесь уже 13 лет. На берег он выбирается каждый день, поскольку работает воспитателем в детском саду, а в свободное время очищает бухту от мусора: вытаскивает из воды велосипеды, скутеры, магазинные тележки и другие затонувшие предметы. Об этих мероприятиях часто рассказывают крупные немецкие СМИ, от Tagesspiegel до Berliner Zeitung.
Кроме того, Ян организовал инициативу Spree:Publik, которая организует культурные мероприятия на воде. Spree:Publik — тоже своего рода Луммерланд: вымышленное королевство, в котором все равны и царит вечный праздник. Организуют они и политические акции. Так, 24 марта флот представителей бухты собирается проплыть от главного городского вокзала к острову музеев. Впрочем, даже по требованиям этой водной демонстрации видно, что в бухте не все в порядке: Ян и его друзья хотят, чтобы в городе появилась инстанция, которая будет быстро и без бюрократии удалять из бухты затонувшие или пришедшие в запустение лодки.
«Слишком много людей перемещаются на воду, не имея ни малейшего понятия о том, как здесь жить. Конечно, классно просыпаться и видеть, как вокруг плавают лебеди. Возвращаешься каждый день с работы — и у тебя каникулы. Но у этого есть и оборотная сторона: наркоманы захватывают брошенные лодки, есть люди, которые ведут себя безответственно, суда постоянно тонут», — говорит он.
И действительно, первое, что замечаешь, вступив в чат бухты в мессенджере Signal, — регулярные сообщения о затонувших лодках. Люди постоянно просят друг друга о помощи, ведь эвакуация затонувшей лодки обходится невероятно дорого — иногда в несколько десятков тысяч евро. Часто ли требуется подобная помощь? Еще как.
К затоплению может привести любая непогода, поломка или просто невнимательность. Часто вместе с лодкой тонет все имущество хозяина. Именно поэтому Ян просто зациклен на теме ответственности: плавучий дом слишком легко превращается в серьезную проблему и источник мусора.
В плавающем доме Яна, где он живет с женой и сыном, 35 квадратных метров. Это немного, и сам Ян говорит, что вынужден подумать дважды, прежде чем купить какую-то новую вещь. Особенно непросто тут с ребенком. Однако его дом по сравнению с другими домами в бухте действительно выглядит очень уютно. «На воде ты должен заботиться обо всем: о питьевой воде, дровах для отопления, энергии. Об этом не думаешь, когда живешь в квартире: вода просто льется из стены, а дома всегда тепло. Нужно разобраться во всем: какие батарейки и какие солнечные панели нужны, как отфильтровать воду из Шпрее, чтобы она была пригодной для питья, как откачивать отходы. Я трачу очень много денег, чтобы быть независимым на воде», — рассказывает Ян.
Возле дома Яна я замечаю плавучие дома и лодки, соединенные друг с другом. В бухте их называют островами, и репутация у них так себе. Ян, с которым никто не хочет портить отношения — он не стесняется подавать в суд, если ты загрязняешь воду, — в беседе со мной постоянно ругает алкоголиков, наркоманов, салаг и новичков. Сначала мне кажется, что он преувеличивает. Но вскоре мне предстоит изменить свое мнение.
Другой враг Яна — владельцы лодок, которые сдают свои дома на Airbnb. По его мнению, они привносят коммерцию туда, где все принадлежит всем: «Представь, что кто-то решил поставить палатки в общем парке и сдавать их в аренду. Эти люди занимают место тех, кто был бы рад переехать на воду. Их сообщество растет сумасшедшими темпами, и это меня пугает».
Чтобы устроиться жить на воде, можно купить так называемый плавучий дом (Hausboot) или любую другую подходящую лодку — например, голландскую или английскую баржу или старую парусную яхту. Чаще всего покупают подержанные лодки, которые перегоняют из Нидерландов через Северное море. Ян живет в качественном плавучем доме, и это серьезное вложение: «Чтобы жить как я, нужно инвестировать около 100, а то и 200 тысяч евро. Мне крупно повезло с моим домом, но я не могу сидеть сложа руки. Приходится постоянно заниматься ремонтом. Для того чтобы жить на воде, нужны качественные материалы. Вода в городе токсичная, нужно это понимать».
Бунтарь
73-летний Кристофер — ракушки в волосах, яркая регги-шапка — плевать хотел на правила жизни Яна. Даже мне, новичку в бухте, понятно, что живет он довольно безрассудно.
Мы беседуем с Кристофером в кафе на берегу, потому что делать это в его лодке, мягко говоря, непросто. Сейчас он живет в небольшой переделанной парусной лодке, в которой нельзя даже встать в полный рост, а плита находится прямо у кровати. В общем, там можно либо сидеть, либо лежать, и только летом есть возможность вылезать на пристроенный второй этаж и спать под звездным небом.
«Ян — исключение. Множество людей здесь — бунтари, совсем не похожие на него. Они просто хотят жить где-нибудь бесплатно. Их нельзя назвать конструктивными членами общества, но у них есть право на то, чтобы жить так, как они хотят. Большинство из них раньше жили в домах на колесах, но город их выдавил. Для них больше нет другого места», — говорит Кристофер.
Действительно, на суше городские власти целенаправленно уничтожают трейлерные городки и палаточные лагеря бездомных. 5 февраля 2021 года полиция под предлогом защиты обитателей от холода разогнала «крупнейший лагерь для бездомных в Европе». Он был на берегу бухты, как раз там, где сейчас строится аквапарк. На фоне лофтов лагерь смотрелся довольно дико и многим мозолил глаза. Некоторые его обитатели как раз и переместились на воду.
Кристофер вполне вписывается в собственное определение «бунтаря». Я с трудом могу представить себе его живущим в однушке на краю города. По словам Кристофера, переместился на воду он много лет назад, путешествуя по Центральной Америке. Он отправился изучать мир двадцатилетним, «чтобы обрести мудрость», и путешествие затянулось: «Я вернулся в Германию в 1996-м, чтобы начать проект, над которым работаю до сих пор. Это мой подарок человечеству. [В Центральной Америке] я жил как в раю, с семьей и дочкой в собственной лодке, но меня позвала моя миссия».
Миссия Кристофера, над которой он работает уже почти 30 лет, заключается в апсайклинге использованных автомобильных шин. Впрочем, заработать на своем изобретении у него не получилось, потому что инициативу, по его словам, «блокирует мафия». Поэтому он подробно и бесплатно рассказывает о ней всем, кто готов его слушать, в том числе и устраивая тематические прогулки на своей лодке. Также он развивает свой сайт.
Но как он вообще живет в бухте? Насколько это легально? Быстро выясняется, что в законах есть серая зона — в целом кто угодно может бросить якорь вне зоны движения судов (то есть в бухте можно, а чуть дальше, на Шпрее, уже нельзя). Поэтому так просто бухту не очистить — формально люди на развалюхах, вставшие на прикол вдали от берега, не нарушают закон.
«Я надеялся найти здесь живое комьюнити, но его тут нет. Все только обороняются друг от друга. Нет никакого взаимодействия внутри сообщества», — жалуется Кристофер. Действительно, давление на обитателей бухты распространяется со всех сторон: жители элитных квартир недовольны видом мусора на воде, застроившие береговую линию инвесторы не жалуют людей, которые выглядят и ведут себя как бездомные, водная полиция не разгоняет бухту, однако изводит владельцев лодок придирками. Но главное — жители бухты недовольны друг другом. Вода полнится слухами: рассказывают про случаи воровства, поджогов; бывает, что срезают лодки с якорей. «Большинство лодок здесь не зарегистрированы, в этом и проблема. Ты всматриваешься, а это просто плавучая свалка мусора. Никто не знает, кому они принадлежат, и поэтому они просто болтаются на воде, пока ищут владельца, который их уберет», — продолжает Кристофер.
Бездомные часто захватывают бесхозные лодки, и, как говорят местные, почти каждый год, в основном весной, в них находят трупы. Зима в бухте — самое сложное время, к которому надо серьезно готовиться. «Почти каждую зиму я вмерзаю. При этом не могу добраться до берега, потому что вокруг лед, но недостаточно крепкий, чтобы идти по нему. Это длится обычно около десяти дней — в общем, не так страшно», — рассказывает Крис. Мне такое заточение на лодке как раз кажется довольно пугающим. Как минимум надо иметь при себе значительный запас топлива и еды. Когда смотришь на лодку с берега, то и представить себе не можешь, что в этот момент от голода и холода там может погибать человек.
Leck mich am Arsch
В очередной раз гуляя возле бухты, я заговариваю с группой мужчин, которые осматривают затонувшую возле берега лодочку и, видимо, собираются вытащить ее на берег. На мой вопрос, что они тут делают и как у них дела, один из них сообщает, что я могу «поцеловать его в задницу», и так же — «Leck mich am Arsch» — называется лодка, в которой он живет. Несмотря на довольно грубое знакомство, мужчины оказываются крайне приятными собеседниками. Один из них, Штефан, сразу достает свой телефон, чтобы показать мне рассветы и закаты, которые он фотографирует со своей лодки. Фразу «я это ни на что это не променяю» он повторяет раз десять.
Они с ходу жалуются на беспорядок в бухте — плавающий мусор, никому не принадлежащие брошенные лодки, постоянный шум: «Некоторые считают, что могут делать все, что хотят, — врубают музыку и устраивают тусовки. Но это неправильный настрой». Штефан признается, что выпивает около двух литров водки в день, но, несмотря на это, и он, и его друзья — сторонники четких правил в бухте. Для Яна мои собеседники — явно те самые алкоголики, от которых все проблемы, но сами они аттестуют себя активными участниками комьюнити, которые часто вытаскивают затонувшие лодки.
Жить в бухте можно и совсем бесплатно, и за небольшие деньги. Платная парковка предусмотрена у берега и часто предполагает дополнительные плюсы, например видеонаблюдение и электричество. Бесплатная парковка — вдали от берега. Ежемесячной платы тут и правда нет, но возникает дополнительная трудность: чтобы добраться до своего дома, нужна еще одна небольшая лодочка (Beiboot). Эту лодочку все-таки приходится иногда парковать у берега, что стоит денег. Но проблема даже не в этом, а в том, что, во-первых, официальных парковочных мест на берегу для маленьких лодок уже не осталось, а, во-вторых, их часто крадут. Единственное решение — проявить мастерство дипломатии и договориться с кем-то, кто живет у берега и может присмотреть за твоей лодочкой.
Девушка люберецкая
Наташа, в отличие от Кристофера и Яна, живет прямо у берега и платит за парковочное место где-то 250 евро в месяц плюс электричество (вообще же среднеберлинская цена на эту услугу — около 500 евро). Ее плавучий дом выглядит невероятно: светлое убранное пространство, прямо у окна висят огромные качели. Она в бухте три года, два из которых провела в старой лодке, «которая скорее была похожа на гараж на воде, абсолютная рухлядь», а теперь живет в Hausboot. С Наташей я говорю по-русски. «Два года у меня был прямо хардкор: встаешь в пять утра, с голой попой засовываешь в печку дрова, которые заранее на улице собираешь, а они не зажигаются. К тому же у тебя замерз туалет и еще закончилось электричество. Я спала в куртке под двумя одеялами», — рассказывает она.
Наш с Наташей интерес к бухте оказался схожим — исследовать местных жителей: «Я наблюдала это как кино вокруг — у кого какие идеи и верования, у кого какая картина мира. Здесь все друг с другом борются, каждый себя как-то выражает. Приходится часто договариваться, и это интересно. А порой напряжно и опасно». Когда я слушаю Наташины истории о затонувших лодках, трупах и убийствах, челюсть у меня невольно отвисает.
«Я бы разделила всю бухту как явление на несколько секторов. Первый сектор — стопроцентно меганебезопасный, — объясняет мне Наташа базу жизни на воде. — Там живут люди, которые не могут позволить себе жить на суше: социалка, наркотики, непрорисованная картина мира. В прошлом году в середине бухты жил Филип, совершенно безумный персонаж. Ездил голый на моторке, размахивая своей „дудочкой“, постоянно обдолбанный, на своем островке бился головой о стены. Он пытался привлечь к себе внимание, мог подъехать ко мне ночью (я тогда стояла не в порту), нюхать на моей террасе наркотики. Я как девушка люберецкая все это не могла терпеть и выходила его гонять. То есть да, было небезопасно».
Проблемы прекратились, когда Наташа перебралась на пристань под камеры наблюдения, к более безопасным секторам общества бухты. Комьюнити на пристани кажется ей не очень склонным к общению: «Никто не ходит друг к другу со свежеиспеченными булочками поболтать о своих научных достижениях». Но, по крайней мере, ее жизнь стала гораздо спокойнее. Если обеспечить базовую потребность в безопасности, можно заметить, что люди в бухте очень свободные, утверждает она. «Во всем этом бардаке ты находишь своих людей, буквально двух-трех, и с ними у тебя family. Ни с кем из моих друзей из Берлина у меня нет такой физической поддержки. Люди гонят друг на друга, но при этом держатся друг за друга», — размышляет она. В конце концов, после всех волнений «сама вода очень успокаивает».
Компания моих друзей, купивших лодку, не превратилась в настоящих водных жителей: не хватило мотивации или просто сил. Они предпочитают использовать лодку для относительно недорогого ощущения роскоши. Выбраться жарким летом на Müggelsee на собственной лодке — что говорить, это круто. Но даже при такой редкой эксплуатации лодки требуют очень много внимания и ухода. После каждой непогоды (а берлинской зимой это случается раз в два дня) нужно проверять ее состояние, и вообще — не унесло ли ее, потому что якорь рвется быстро и легко. А еще важно следить, чтобы на лодке горел светильник, иначе может прилететь штраф или грозить эвакуация.
Тем не менее все, с кем мне удалось поговорить, беспрерывно уговаривали меня переехать к ним в бухту и проживать свою молодость «по максимуму». Сначала я отказывалась, но теперь эта мысль точно поселилась где-то на подкорке. Здесь однозначно рай для экстраверта: как в маленькой деревне, все здороваются друг с другом, договариваются, ругаются и мирятся. Главное — не испытывать иллюзий и забыть слово «Луммерланд».